Любовь? Да, вот еще! Он знает ее наизусть, да и потерял уже способность любить. А услужливая память, как на смех, напоминала ему Наденьку, но не невинную, простодушную Наденьку — этого она никогда не напоминала — а непременно Наденьку-изменницу, со всею обстановкой, с деревьями, с дорожкой, с цветами, и среди всего этот змеенок, с знакомой ему улыбкой, с краской неги и стыда… и все для другого, не для него!.. Он со стоном
хватался за сердце.
Неточные совпадения
Его пронимала дрожь ужаса и скорби. Он, против воли, группировал фигуры, давал положение тому, другому, себе добавлял, чего недоставало, исключал, что портило общий вид картины. И в то же время сам ужасался процесса своей беспощадной фантазии,
хватался рукой
за сердце, чтоб унять боль, согреть леденеющую от ужаса кровь, скрыть муку, которая готова была страшным воплем исторгнуться у него из груди при каждом ее болезненном стоне.
— Надя… — шептала задыхающимся голосом Верочка,
хватаясь рукой
за грудь, из которой
сердце готово было выскочить: так оно билось. — Приехал… Привалов!..
Так, однажды, когда его свели на высокий утес над рекой, он с особенным выражением прислушивался к тихим всплескам реки далеко под ногами и с замиранием
сердца хватался за платье матери, слушая, как катились вниз обрывавшиеся из-под ноги его камни.
— Эх, конь! — говорил он, топая ногами и
хватаясь в восхищении
за голову, — экий конь! подумаешь. И не видывал такого коня! Ведь всякие перебывали, а небось такого бог не послал! Что бы, — прибавил он про себя, — что бы было в ту пору этому седоку, как он есть, на Поганую Лужу выехать! Слышь ты, — продолжал он весело, толкая локтем товарища, — слышь ты, дурень, который конь тебе боле по
сердцу?
Воспаленные глаза бессмысленно останавливаются то на одном, то на другом предмете и долго и пристально смотрят; руки и ноги дрожат;
сердце то замрет, словно вниз покатится, то начнет колотить с такою силой, что рука невольно
хватается за грудь.
— Слава тебе господи! — вскричал Алексей. — Насилу ты
за ум
хватился, боярин! Ну, отлегло от
сердца! Знаешь ли что, Юрий Дмитрич? Теперь я скажу всю правду: я не отстал бы от тебя, что б со мной на том свете ни было, если б ты пошел служить не только полякам, но даже татарам; а как бы знал да ведал, что у меня было на совести? Каждый день я клал по двадцати земных поклонов, чтоб господь простил мое прегрешение и наставил тебя на путь истинный.
Пепе ничем не мог остановить ее красноречие, он морщился, прикладывал руку к
сердцу,
хватался в отчаянии
за голову, устало вздыхал, но она не могла успокоиться до поры, пока не явился ее муж.
Мурзавецкий (
хватаясь за грудь). Насквозь, ма тант, от
сердца да под лопатку.
Сильно бились
сердца их, стесненные непонятным предчувствием, они шли, удерживая дыхание, скользя по росистой траве, продираясь между коноплей и вязких гряд, зацепляя поминутно ногами или
за кирпич или
за хворост; вороньи пугалы казались им людьми, и каждый раз, когда полевая крыса кидалась из-под ног их, они вздрагивали, Борис Петрович
хватался за рукоятку охотничьего ножа, а Юрий
за шпагу… но, к счастию, все их страхи были напрасны, и они благополучно приближились к темному овину; хозяйка вошла туда,
за нею Борис Петрович и Юрий; она подвела их к одному темному углу, где находилось два сусека, один из них с хлебом, а другой до половины наваленный соломой.
Счастлив юноша, имеющий свободный доступ к
сердцу взрослого человека, к которому он вынужден относиться с Величайшим уважением. Такой нравственной пристани в минуты молодых бурь не может заменить никакая дружба между равными. Мне не раз приходилось
хвататься за спасительную руку Степана Петровича в минуты, казавшиеся для меня окончательным крушением. Но не один Шевырев замечал мое стихотворство.
Цыплунов. Зачем еще убивать меня? Я уж убит, убит вами… ваш удар прямо в
сердце! Вы убили любовь мою; она была для меня дороже жизни, и ее нет… (
Хватается за грудь.) Ее здесь нет… нет и жизни! (Падает без чувств в кресло.)
Стихи — всегда почти — особенно возбуждали его и настраивали на покаянный лад; иногда, повторяя строки стиха, взявшие его
за сердце, он размахивал руками и
хватался за курчавые волосы, жестоко ругаясь...
Ему часто казалось, как будто
сердца уже вовсе не было у него, и он со страхом
хватался за него рукою.
Тогда он
хватался рукою
за сердце, старался шевелиться весь, как озябший, и спешил перевести глаза на новое место, еще на новое место.
Вбегаю по лестнице,
хватаюсь за ручку двери… Вижу странную картину: Чахов склонился над маленькой кроваткой и что-то делает с багровым тельцем… Что — не понимаю, потому что туман слепит мне глаза. Подхожу без мысли, без дыхания, с замершим
сердцем и, впившись затуманенными глазами в лицо доктора, говорю сдавленно...
Заснуть, впрочем, она, конечно, не могла. После всего, только что услышанного ею от Никиты, можно ли было даже думать о сне. Голова ее горела. Кровь била в висках, и она то и дело должна была
хвататься за грудь — так билось в этой груди
сердце.